|
Трагедии государственного распада оборачивались обнадеживающей тенденцией к восстановлению политического единства мира. В начале 90-х годов эта тенденция воспринималась в бывших социалистических странах через призму наивных ожиданий лучшей жизни, освобождения личности и роста благосостояния. Горечь утраты государственности сопрягалась с надеждами на обретение свободы через демократизацию. Общественное сознание во многих частях бывшего «социалистического мира» стремилось переключить внимание с раздумий о потерях на поиск новых возможностей, которые давало странам и народом прекращение конфронтации. Демократизация большой группы бывших социалистических стран почти на десятилетие стала важнейшей чертой международных отношений.
Но другой их характеристикой оказалось падение управляемости международной системы, которое вылилось в кризис миросистемного регулирования первой половины 90-х годов. Старые механизмы международного управления опирались на «конфронтацию по правилам» между СССР и США и соблюдение их союзниками «блоковой дисциплины» – регламентов поведения по принципу «равнения на старшего» в рамках НАТО и Варшавского договора. Прекращение конфронтации и распад ОВД подорвали эффективность такой системы.
Регулирование на базе ООН, и прежде не отличавшееся эффективностью, в новых условиях справлялось с задачами обеспечения мира еще менее успешно. ООН, в том виде, в котором она сформировалась, была приспособлена главным образом для того, чтобы не допустить войны между великими державами – Советским Союзом {?} и Соединенными Штатами. В этом состоял ее, так сказать, запретительный «мандат», с которым ООН во второй половине XX в. превосходно справилась.
Но конструирующий «мандат» ООН на практике, в сущности, не был реализован. Ее редкие попытки заниматься миротворчеством либо заканчивались неудачами, либо имели вспомогательное значение по отношению к результатам, которых могли добиваться великие державы посредством прямого диалога друг с другом. Предстояло заново сформулировать стоящие перед ООН задачи, по возможности сделав ее не формальной, а реальной основой международного регулирования. Для этого требовалось провести реформу ООН. Тогда можно было бы рассчитывать на гармонизацию международных отношений и их упорядочение с учетом интересов всех стран мира.
Но сильные державы в силу разных причин недоверчиво относились к ООН. Соединенные Штаты ощущали себя после прекращения конфронтации победившей стороной. Укрепление ООН могло ограничить свободу действий США на международной арене и поэтому было им не выгодно. США относились в реформе ООН настороженно. Российская Федерация, ставшая правопреемницей и правопродолжательницей Союза ССР, тоже опасалась реформы ООН. Россия не обладала потенциалом СССР. Привилегированный статус в Совете безопасности ООН, который она от него унаследовала, позволял компенсировать слабости положения, в котором она оказалась после разрушения Советского Союза. Реформа ООН, которая, согласно большинству предлагавшихся проектов, должна была расширить круг постоянных членов Совета безопасности и ограничить практику применения права вето, могла бы еще больше девальвировать «голос» Москвы в международных делах.
Возник негласный консенсус между Россией и США в вопросе торможения реформы ООН. Международное регулирование после 1991 г. «стихийно» продолжило осуществляться на базе имевшихся механизмов. Поскольку они были построены и сбалансированы между собой таким образом, чтобы не мешать двум сверхдержавам использовать преимущества своих национальных потенциалов, то в новых условиях более весомая роль в международном управлении была автоматически гарантирована более сильной стороне. В этом состояла организационная предпосылка усиления роли США в международной политике.
 | страница назад |
|
страница вперед |  |
 |
Оставьте Ваш комментарий к этой статье и получите доступ к закрытому разделу сайта |
Добавление комментария |