|
Ко времени царствования Людовика IX относятся первые попытки завязать дипломатические отношения Франции с могущественными монгольскими ханами. Наслышавшись, будто бы монголы готовы принять христианство, Людовик отправил в 1253 г. с миссионерскими целями монаха Рубруквиса к хану Менгке. Во избежание возможной неудачи миссии не придан был характер королевского посольства. Рубруквис должен был говорить, что отправился по приказанию главы своего ордена. Еще за несколько лет до того папа Иннокентий IV посылал к монголам с такой же миссией монаха Плано Карпини. Оба монаха оставили весьма ценные описания своих путешествий. Плано Карпини, ехавший через Южную Русь к Батыю, а оттуда переправленный к главному хану в Монголию, шел еще по свежим следам недавнего нашествия монголов и собственными глазами мог видеть чудовищные разрушения, произведенные ими в Киевской Руси. Когда Карпини и его спутники добрались до кочевья Батыя на левом берегу Волги, то, прежде чем допустить их ко двору хана, их заставили пройти между двух очистительных огней. Раньше чем войти в ставку Батыя, они должны были, стоя на коленях, выслушать наставление о том, чтобы, вступая в шатер, ни в коем случае не задеть порога. Войдя в шатер, они, также на коленях, произнесли речь и передали хану послание папы, прося толмачей для его перевода. Толмачи были им даны. Когда перевод был сделан, он был представлен Батыю, который, по словам Карпини, «читал и внимательно отметил его». Не принимая сам никакого решения, Батый отпустил посланцев дальше к главному хану, которому собственно и была направлена грамота Иннокентия. Через несколько недель быстрой езды Карпини добрался до ставки Гуюка, избрание которого в верховные ханы — в императоры, как выражается Карпини, — происходило как раз в это время. Карпини описывает пышный церемониал выборов, на которых присутствовало множество подвластных монголам государей, в том числе Ярослав Суздальский, вскоре умерший в ханской ставке, по-видимому, от яда. Там были сыновья грузинского царя, посол багдадского халифа, в общем, по словам Карпини, более 4 тысяч послов с разнообразными богатыми дарами. Папских послов не скоро допустили к хану. Наконец, Карпини был проведен к Гуюку, с которым ему пришлось говорить через посредника, ибо «у татарских императоров в обычае, что они никогда не говорят с иностранцем собственными устами, как бы он ни был знатен». После нескольких аудиенций Карпини было вручено ответное письмо Гуюка к папе. С ним он и вернулся в Европу.
Любопытно отметить, что Плано Карпини собрал обширную информацию об организации военного дела у монголов и способах ведения ими войны, весьма важную для европейских государств, с точки зрения подготовки к ожидавшемуся новому нашествию монголов.
Рубруквис ехал по другому маршруту, чем Карпини. Но и он добрался сперва до Батыя, отправившего его вместе со спутниками опять-таки к верховному хану, которым был в это время Менгке. После многих мытарств Рубруквис добрался до ставки хана, где провел некоторое время, изучая нравы монголов, споря с идолопоклонниками об «истинной религии», рассуждая с ханом о вере. Но остаться в Монголии для проповеди христианства Менгке ему не разрешил и отослал его обратно с грамотой, адресованной Людовику IX. Хитрый хан, отлично раскусивший, что Рубруквис с его спутниками являются не просто монахами-миссионерами, предлагал Людовику прислать к нему настоящих послов: «таким образом, мы удостоверимся, желаете ли вы иметь с нами мир или войну». Заканчивал хан свое письмо недвусмысленными угрозами, что в случае войны европейцам придется плохо.
Миссия Рубруквиса закончилась безрезультатно, однако попытки установить дипломатические отношения между Францией и монголами на этом не прекратились. В 1288 г. к внуку Людовика IX Филиппу Красивому явилось посольство от монгольского хана Аргуна, одного из потомков Чингисхана, владевшего Ираном и рядом соседних областей. Терпя от вторжений египетских мамелюков, Аргун предлагал французскому королю военный союз для сокрушения египетско-сирийского султана и отвоевания Иерусалима в пользу христиан. Посол Аргуна Раббан-Саума отмечает в своих мемуарах, что по поводу предложения хана Филипп IV ему ответил: «Если монголы, которые ведь не христиане, готовы бороться, чтобы захватить Иерусалим, то тем более оснований вступить в борьбу нам. Коли богу будет угодно, мы двинемся с армией». Но богу, очевидно, это было неугодно, ибо, несмотря на все увещания пап и заверения Филиппа, дело дальше проектов крестового похода не пошло. У Филиппа, как замечает один исследователь, было только одно желание — под предлогом крестового похода конфисковать земли, принадлежавшие духовно-рыцарским орденам.
 | страница назад |
|
страница вперед |  |
 |
Оставьте Ваш комментарий к этой статье и получите доступ к закрытому разделу сайта |
Добавление комментария |