|
Только 25 (12) декабря, поздно вечером, возобновилось заседание мирной конференции. На нём Кюльман представил ответ германского блока на советские условия. Кюльман заявил: «Делегации союзных держав исходят из ясно выраженной воли своих правительств и народов как можно скорее добиться заключения общего справедливого мира.
Делегации союзников, в полном согласии с неоднократно высказанной точкой зрения своих правительств, считают, что основные пункты русской декларации могут быть положены в основу переговоров о таком мире.
Делегации Четверного союза согласны немедленно заключить общий мир без насильственных присоединений и без контрибуций. Они присоединяются к русской делегации, осуждающей продолжение войны ради чисто завоевательных целей».
Итак, Германия и её союзники присоединились к предложениям советской делегации. Многочисленные чиновники делегаций, эксперты, работники отделов министерств, секретари, корреспонденты газет — а их было на Брест-Литовской конференции свыше 400 — устроили из выступления Кюльмана целую сенсацию. В печати был поднят невообразимый шум. Корреспонденты газет германского блока строчили хвалебные статьи о демократичности Германии. Чиновники посольств в интервью распространялись о её миролюбии. Члены Рейхстага разглагольствовали о новой эре в международных отношениях. Никто при этом не отметил небольшой оговорки в заявлении Кюльмана:
«Необходимо, однако, с полной ясностью указать на то, что предложения русской делегации могли бы быть осуществлены лишь в том случае, если бы все причастные к войне державы, без исключения и без оговорок, в определённый срок, обязались точнейшим образом соблюдать общие для всех народов условия».
Ясно было, что оговорка Кюльмана сводит на-нет согласие Германии на мир без аннексий и контрибуций.
В самом ответе немцы давали ограничительное истолкование отдельным пунктам советской декларации. Так, например, § 3 требовал предоставления возможности национальным группам, не пользовавшимся политической самостоятельностью до войны, свободно, путём референдума, решать вопрос о своём государственном существовании. По этому поводу. немцы заявили, что данный вопрос должен решаться в каждом отдельном случае самим государством вместе с народом. Особенно резко выступили немцы против § 6 о колониях. Германское правительство заявляло, что ни в коем случае не может отказаться от своих колоний. Осуществление в них права самоопределения в настоящее время представляется практически невозможным, добавлялось в ноте.
«В германских колониях туземцы, — гласила нота, — несмотря на величайшие затруднения и при минимальных шансах на победу, в борьбе с противником, во много раз более сильным, пользующимся неограниченным подвозом с моря, в самых тяжёлых положениях оставались верны до смерти своим германским друзьям.
Это может служить доказательством их привязанности и их решимости при всех обстоятельствах остаться с Германией. Доказательство это по своей вескости и значительности далеко превосходит какое бы то ни было „изъявление народной воли”».
Заявление о «дружбе» немцев с африканскими неграми звучало особенно цинично. В памяти всех ещё жива была кровавая расправа с неграми-герреро в 1904 — 1907 гг., когда немцы фактически истребили почти всё туземное население.
Советская делегация отметила все германские уловки; она подчеркнула имеющиеся разногласия между делегациями, прежде всего по вопросу о колониях. Однако на данном этапе огромное значение имел уже самый факт присоединения германского блока к советской формуле мира «без аннексий и контрибуций». Констатировав это присоединение, советская делегация предложила объявить десятидневный перерыв, чтобы народы, правительства которых не примкнули ещё к переговорам о всеобщем мире, могли ознакомиться с его принципами. Во время перерыва было решено обсудить в комиссиях непосредственно между государствами отдельные пункты будущего договора.
страница назад |
страница вперед |
Оставьте Ваш комментарий к этой статье и получите доступ к закрытому разделу сайта |
Добавление комментария |