|
Широкое соглашение Англии с Россией по делам Дальнего и Ближнего Востока не удалось. Русская дипломатия не пожелала связать себе руки. Отчасти ею руководил страх, как дипломат что соглашение с Англией взорвёт франко-русский союз. Ведь Англия требовала от России, чтобы та санкционировала оккупацию Египта. Как взглянут на это в Париже?
Видя, что сделка с Россией не налаживается, британское правительство стало искать иных политических путей. Прежде всего некоторым его членам пришёл в голову вопрос: нельзя ли убавить количество противников, договорившись с немцами? Быть может, их руками удастся даже нанести удар несговорчивой России?
Это представляло довольно деликатную дипломатическую задачу. Телеграмма Вильгельма Крюгеру отнюдь не свидетельствовала о дружелюбной позиции Германии по отношению к Великобритании. В конце 1897 г. новый статс-секретарь германского ведомства иностранных дел фон Бюлов произнёс в Рейхстаге речь, в которой заявил, что «довольно немцам глядеть на то, как другие делят сладкий пирог», пора и им добиваться для себя «места под солнцем». Солсбери учитывал агрессивные настроения империалистической Германии. Сам он сомневался в возможности англо-германского соглашения. Но министр колоний Чемберлен, лидер крайних империалистов, был сторонником сговора с немцами. Он считал своевременным заключение англо-германского союза. Он замышлял договор не только с Германией, но и с Соединёнными штатами. Ему и были поручены переговоры с немцами. Солсбери не возражал, хотя и относился к этой попытке без энтузиазма. Встреча Чемберлена с германским послом состоялась 29 марта 1898 г. в доме банкира Ротшильда.
На фоне дипломатических обычаев и нравов конца минувшего века Джозеф Чемберлен представлял довольно своеобразную фигуру. Дипломаты карьеры, почти исключительно дворяне, воспитанные на французском языке, выросшие в обстановке так называемого высшего света, не без удивления смотрели на этого бирмингамского промышленника и на его манеру вести политические дела. Когда германский посол граф Пауль Гатцфельд встретился у Ротшильда с Чемберленом, чопорный немецкий дипломат был ошеломлён тем, что без всякого зондирования и без дальних слов английский министр колоний предложил ему заключить союз между Германией и Англией.
По мнению профессиональных дипломатов, Чемберлен вёл дипломатические переговоры со всеми ухватками «современного купца». Свои предложения он, подобно товару, прямо выкладывал на стол, будучи убеждён, что за хорошую цену всегда можно сделать хорошее дело.
Гатцфельд, конечно, немедленно передал в Берлин сделанное ему предложение. Здесь рассмотрением проекта Чемберлена занялись руководители германской дипломатии.
В 1897 г. во главе германского ведомства иностранных дел стал Бернгард фон Бюлов. Бюлов был превосходным оратором и блестящим светским собеседником. Он был находчив, ловок и изворотлив; в дипломатической беседе, как и в Парламенте, он умел мгновенно находить выход из самых трудных положений, притом с элегантностью, которой мог бы порой позавидовать и сам Горчаков. Можно сказать, что он был превосходным тактиком. Но стратегом он был слабым. Продумывать более отдалённые цели и перспективы внешней политики Бюлов был не способен. Его неглубокий и леностный ум скользил по поверхности явлений. У Бюлова было достаточно терпения, чтобы часами разучивать перед зеркалом предстоящую речь в Рейхстаге; но серьёзно изучать вопрос, всесторонне обдумывать международное положение — на это его нехватало.
Чего недоставало статс-секретарю, то восполнял давний советник иностранного ведомства Гольштейн. Этот дипломат давал Бюлову общие политические идеи.
В начале 90-х годов, в дни канцлерств Каприви и Гогенлоэ, Гольштейн решил, что с Англией немцам не удастся добиться договорённости, основанной на твёрдых и равных обязательствах. С тех пор руководящей идеей дипломатии Гольштейн а стало балансирование между Россией и Англией, дабы использовать одну против другой.
Летом 1898 г. в письме к кайзеру Бюлов следующим образом формулировал эту политику, вдохновителем которой был Гольштейн: «Всякое соглашение с Англией при теперешнем международном положении окажется направленным против России и уменьшит безопасность восточной германской границы... С другой стороны, при теперешней европейской конъюнктуре для нас совершенно немыслимо заключить союз... с Россией, без того, чтобы он не оказался направленным против Англии, т. е., иначе говоря, не ограничивал бы перспектив на приобретение нами колоний... Поэтому ваше величество несомненно правильно решили пока... не связывать себя ни с той, ни с другой стороной».
Дипломатия Гольштейна, заключавшаяся в игре на англорусских противоречиях, основывалась на ложной предпосылке. Гольштейн считал, что англо-русские противоречия непримиримы. Исходя из этого он и строил свою политику. Гольштейн не уловил основных изменений, происходивших в международной обстановке. Он не понял того, что новый англо-германский антагонизм был глубже и устойчивее, нежели старые англо-русские или англо-французские противоречия. Германская политика «свободных рук» оказалась на деле положением «между двух стульев», или, лучше сказать, между двух огней, ибо в конце концов Германия поссорилась и с Англией и с Россией. Но надо отдать должное Гольштейну. Получив из Лондона от Гатцфелъда предложение Чемберлена, и он и Бюлов сразу поняли, что путём заключения союза с Германией английская дипломатия рассчитывает втянуть Германию в конфликт с Россией. Они решили отклонить предложение Чемберлена.
Вильгельм II, однако, попытался предварительно извлечь из английского демарша дипломатический барыш. Он написал личное письмо Николаю II, сообщая, что Англия обратилась к нему с чрезвычайно заманчивыми предложениями. Кайзер давал понять, что предложения эти направлены против России, и осведомлялся не без цинизма, что даст ему царь, если он откажется от сделки с Англией. Ответ русской дипломатии не был лишён находчивости. В письме Вильгельму царь сообщал, что совсем недавно Англия обращалась и к России с далеко идущими предложениями. Они были отклонены. Этим царь и ограничился. На вопрос кайзера, что Россия даст Германии за отказ от союза с Англией, ответа не последовало. Таким образом, попытка Вильгельма пошантажировать Россию кончилась полной неудачей.
Что же касается ответа Чемберлену, то Гольштейн и Бюлов обратились к нему с контрпредложением. По их мнению, раньше, чем толковать о союзе, надо было бы позаботиться об умиротворении общественного мнения, которое в Германии настроено враждебно к Англии. Бюлов и Гольштейн предложили выработать сначала соглашения по отдельным колониальным вопросам. Как раз в это время, в апреле 1898 г., началась война между Испанией и США. Ожидалось крушение остатков испанского колониального владычества, и германские правящие круги мечтали, не удастся ли им захватить все испанские владения на Тихом океане, не исключая Филиппинских островов. Бюлов попытался было убедить англичан, что лучший способ подготовить почву для англо-германского союза — это помочь Германии в приобретении испанских колоний, на которые претендовали и США. Однако германским дипломатам пришлось убедиться, что английское правительство отнюдь не склонно ссориться с великой американской державой. Больше успеха имело другое предложение Бюлова. Он выдвинул мысль о разделе португальских колоний в Африке. В случае, если Португалии понадобятся деньги, Англия и Германия условливались совместно предоставить ей заём. Залогом должны были служить португальские колонии. Предполагалось, что Англия получит южный Мозамбик и центральную Анголу, а Германия — северный Мозамбик, южную и северную части Анголы и Тимор.
Солсбери и Чемберлену не очень улыбалась мысль давать Германии новые куски Африки, тем более, что в португальских колониях уже хозяйничал английский капитал. Ещё в мае 1898 г. в Лондоне между Солсбери и Гатцфельдом произошёл разговор, в котором выяснилось нежелание англичан поступиться своей колониальной монополией. Гатцфельд заметил, что сейчас «первая задача состоит в том, чтобы путём уступок в текущих мелких вопросах подготовить общественное мнение обеих стран к более тесному сближению». Солсбери ответил, что он согласен; однако он не понимает, почему Англия должна при этом всё время быть «дающей» стороной, а Германия — только «принимающей» дары. Гатцфельд возразил на это, что ведь дело идёт о колониях, поэтому он не может согласиться с данной постановкой вопроса. Каждому известно, что «Англия имеет почти всё, мы же, напротив, обладаем очень малым», заявил он.
В обмен за раздел португальских владений германское правительство обещало предать буров. Оно обязывалось прекратить всякую поддержку бурских республик. Это имело для Англии немаловажное значение, и англичане решили уступить. Договор о разделе португальских колоний был заключён 30 августа 1898 г. Однако в жизнь он проведён не был. Английский кабинет принял все меры, чтобы договор остался мёртвой буквой: заём Португалии не понадобился. 14 октября 1899 г. Англия подтвердила старинный договор с Португалией, впервые заключённый в XVII столетии и с тех пор много раз возобновлявшийся. Этот договор предоставлял Португалии британскую гарантию неприкосновенности её территорий как в Европе, так и в колониях.
Подтверждение этого договора, который известен под названием Виндзорского, было проведено англичанами в секретном порядке. Однако Бюлов вскоре разузнал об этом акте благодаря нескромности одного дипломата. Бюлов понял, что англичане его обманывают: они только сулят немцам португальское добро, а на деле ободряют Португалию, обещая ей помочь сохранить свои владения.
 | страница назад |
|
страница вперед |  |
 |
Оставьте Ваш комментарий к этой статье и получите доступ к закрытому разделу сайта |
Добавление комментария |