|
В ночь на 21 (8) ноября Совнарком послал радиотелеграмму главнокомандующему русской армии генералу Духонину, приказывая ему немедленно предложить перемирие всем воюющим странам как Антанты, так и германского блока.
На следующий день, 21 (8) ноября, Наркоминдел обратился с йотой ко всем послам союзных держав, предлагая объявить перемирие на фронте и начать мирные переговоры.
Не получив ответа ни от Духонина, ни от послов, Ленин и Сталин поздно ночью вызвали Духонина по прямому проводу и запросили его, почему нет сообщения о реализации предписания правительства. Генерал пытался было уклониться от ответа; он заявил, что телеграмма Совнаркома не имела печати и подписей и что надо было проверить её подлинность. Ленин и Сталин приказали Духонину немедленно начать переговоры о перемирии. Духонин отказался. Тут же распоряжением по прямому проводу генерал был смещён с должности. Утром 22 (9) ноября Ленин послал телеграмму во все полки армий фронта с предложением солдатам взять дело мира в свои руки. «Пусть полки, стоящие на позициях, — гласила телеграмма, — выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем».
Этот шаг вырвал армию из рук старых военных властей. Изолировав своих командиров, выборные от полков приступили к переговорам с немцами.
Известие о смещении Духонина распространилось по Петрограду 22 (9) ноября. В тот же день дипломатические представители союзных стран собрались на совещание. Решено было игнорировать ноту советского правительства от 21 (8) ноября и не посылать на неё никакого ответа. Руководителям военных миссий при штабе верховного главнокомандующего было предложено поддержать Духонина, несмотря на его смещение. 23 (10) ноября главы британской, французской, японской, итальянской и румынской военных миссий вручили генералу Духонину коллективную ноту. Угрожая «самыми тяжёлыми последствиями», союзные военные представители протестовали против нарушения договора от 5 сентября 1914 г., запрещавшего союзникам заключение сепаратного мира или перемирия. Духонин, отказавшийся подчиниться приказу советской власти о снятии его с должности, разослал этот протест всем командующим отдельными фронтами.
Не зная ещё об этой провокационной деятельности союзных дипломатов, Наркоминдел того же 23 (10) ноября обратился к послам нейтральных держав с предложением взять на себя посредничество в организации переговоров о мире.
Послы не отвечали. Вокруг Советской России был организован заговор молчания. Представители нейтральных стран — Швеции, Норвегии и Швейцарии — сообщили сухо и кратко, что ноты ими получены. Только испанский посол заявил Наркоминделу, что советское предложение о мире сообщено по телеграфу мадридскому правительству, дабы оно довело его до сведения народа и приложило все усилия для заключения мира. Результат оказался плачевным для посла: испанское правительство немедленно его отозвало. Накануне его отъезда из Петрограда в Наркоминдел явился секретарь испанского посольства и намекнул, что за такую услугу, какую оказал испанский посол, обычно полагается орден. Сотрудники Наркоминдела подошли к шкафу, вытащили кучу орденов, отобранных у старых чиновников Министерства иностранных дел, и высыпали на стол. «Выбирайте любой», — заявили они испанскому дипломату. Поражённый испанец ретировался.
Но иностранные государства организовали не только заговор молчания, а настоящий контрреволюционный фронт против советского правительства. Разбитые революцией контрреволюционные партии кадетов, эсеров, меньшевиков, анархистов и буржуазных националистов вели бешеную борьбу против советской власти. Они саботировали и разрушали производство, организовали антисоветские заговоры, поднимали восстания. На их стороне было немало командиров старой армии. Контрреволюция находила опору в среде кулаков и верхушки казачества. Но враги советской власти ничего не могли сделать без посторонней вооружённой помощи. Русским белогвардейцам помогали некоторые западноевропейские правительства. Реакционные круги Англии, Франции и Соединённых штатов Америки добивались восстановления старой власти в России. Они рассчитывали, что такое правительство будет продолжать войну с Германией. На самом деле правительство старой России отнюдь не склонно было воевать с Германией. Архивными документами, установлено, что само царское правительство вело переговоры с Германией о заключении, сепаратного мира, чтобы усилить борьбу против рабочих и трудящихся России. Известно также, что и Временное правительство непрочь было заключить мир с Германией, а некоторые его деятели, как бывший министр иностранных дел Милюков, прямо предлагали опираться на немцев для подавления революции.
Так в борьбе против Советской республики стали объединяться две силы — иностранная и внутренняя контрреволюция.
Представители Антанты всячески подстрекали генерала Духонина к неповиновению советской власти. Ему обещали материальную поддержку. Ему подсказали и лозунг борьбы.
Итальянский представитель в ставке Духонина получил от итальянского посла Карлотти телеграмму следующего содержания: «Союзники решили освободить Россию от союзных обязательств и предоставить ей возможность заключить более выгодный сепаратный мир, а пока перемирие. Основание этого: оставление войск на своих местах, стороны не имеют права обмениваться пленными и Россия не должна снабжать германцев хлебом и сырьём».
Духонина ознакомили с телеграммой. Заручившись поддержкой представителей Антанты, контрреволюция начала развивать лихорадочную деятельность. В город Могилёв, где находился генерал: Духонин, потянулись кадеты, эсеры, меньшевики. Стали подбирать состав нового правительства. Председателем его намечали эсера В. Чернова. Новый, кандидат в премьеры успел даже выступить па одном из собраний в городе Могилёве. Ставка обратилась к армии, сообщая, что новое правительство якобы готово заключить мир. Так контрреволюция пыталась украсть у большевиков лозунг мира, чтобы привлечь на свою сторону народные массы, и армию. Кстати, когда маневр этот, провалился, представители Антанты объявили телеграмму итальянского, посла недействительной.
На деле ни русская, контрреволюция, ни тем более Актанта не собирались прекращать войну.
В течение трёх лет Россия, истекая кровью, приковывала к себе больше половины всех вооружённых сил германского блока. Все решающие операции Германии на Западном фронте сорваны были мощными действиями русской армии. Так было в самом начале войны, когда немецкие войска, но плану Шлиффена, стремительно двигались через Вельгию к Парижу. Плохо вооружённая, ещё не закончившая своей мобилизации, русская армия вторглась в Восточную Пруссию, чтобы задержать движение немцев к Парижу. Так было и в 1916 г., когда армия генерала Брусилова, ценой сотен тысяч жертв, своим грозным наступлением вынудила германские войска прекратить атаку Вердена. Россия несла на себе основную тяжесть империалистической войны. Она пролила больше всего крови, она потеряла больше всего территорий, она в неизмеримо большей степени, чем Англия и Франция, расстроила своё хозяйство. Естественно, что одна мысль потерять русское пушечное мясо приводила империалистов Антанты в бешенство: отказ России от войны ставил под сомнение самый исход войны.
Взрыв ненависти в среде империалистов вызывали и аннулирование советской властью внешних государственных долгов и национализация предприятий, которые принадлежали иностранным капиталистам. Декрет об аннулировании долгов был опубликован 10 февраля (28 января) 1918 г. В ответ на него дипломатический корпус в Петрограде, обратился в Наркоминдел с нотой протеста, заявляя, что не признаёт декретов об аннулировании долгов и конфискации собственности, поскольку эти акты касаются интересов иностранных подданных.
Французское и британское правительства совместно опубликовали меморандум, в котором осуждали декрет советского правительства. При этом они ссылались на принцип, в силу которого смена правительства не освобождает нации от их международных обязательств.
Иначе складывалось положение в германском лагере. Отрезанная от всего мира блокадой англо-французского флота, Германия голодала. Ей нехватало стратегического сырья. В Австро-Венгрии начались продовольственные беспорядки. Вовлечённая в войну обещанием быстрой победы, Турция еле держалась. Война затягивалась. Решающее значение приобретали такие факторы, как крепость тыла, наличие сырьевых и людских ресурсов. На стороне Антанты в этом смысле оказывалось явное преимущество. Давала себя чувствовать вся тяжесть войны на два фронта, против которой предупреждали в своё время выдающиеся военные и дипломатические деятели Германии — Мольтке и Бисмарк. Доведённые до истощения, Германия и Австро-Венгрия жаждали избавиться от забот на Востоке. «Надо... во что бы то ни стало постараться заключить сепаратный мир с Россией», — требовал германский кронпринц от Вильгельма II летом 1917 г.
В Германии при этом боролись две точки зрения. Военная группа во главе с Вильгельмом II рассчитывала, что Россия может быть разгромлена коротким ударом и подпишет мир на любых условиях; после этого все силы можно будет обратить против Англии и Франции. «На Петербург!» — требовала прусская военщина. «Откровенно говоря, — признавался генерал Гинденбург, — я с большим удовольствием исполнил бы это». Вторая группа, отражавшая в известной мере мнение промышленников, которые вели до войны торговлю с Россией, также стояла за насильственный мир. Но она считала необходимым скрыть его грабительскую сущность, придав ему приличествующую форму. Это позволило бы поддерживать в народных массах иллюзию, что Германия ведёт справедливую войну, и вместе с тем облегчило бы германской дипломатии игру на Западе.
19 июля 1917 г. Рейхстаг большинством голосов принял резолюцию о мире. В крайне туманной форме она рекомендовала заключить такой мир, с которым «несовместимы насильственное приобретение территорий и политическое, экономическое или финансовое угнетение». Представители партий явились с этой резолюцией к Вильгельму II. Он заявил депутатам, что одобряет желание Рейхстага заключить «мир по соглашению». Депутаты в недоумении переглядывались: таких слов в резолюции не было. Не замечая их изумления, Вильгельм II несколько раз с удовольствием повторил: «Это замечательные слова». Тут же кайзер пояснил, чем он доволен: мир по соглашению состоит в том, что «мы возьмём у врагов деньги, сырые материалы, хлопок, масла и из их кармана переложим в наш карман». Оказалось, что генерал Людендорф, прочитав предварительный проект резолюции, предложил вставить в неё слова: «мир по соглашению». Вильгельму же он, видимо, сказал, что поправка уже принята Рейхстагом. Людендорфу и в голову не приходило, что поправка может не пройти. Настолько военщина считала себя полновластным хозяином положения.
События скоро доказали, что Людендорф не ошибался. Когда по вопросу о внешней политике возник конфликт между Гинденбургом и рейхсканцлером фон Бетманом, оба одновременно подали заявления об отставке. Военная группа победила: Вильгельм II не принял отставки генерала, а рейхсканцлером назначил Михаэлиса, по общему признанию, человека, более близкого для прусской военщины.
Новый канцлер первым же своим шагом подтвердил эту близость. Выступая по поводу мирной резолюции Рейхстага, он заявил, что солидарен с ней. Правда, он добавил: «насколько я её понимаю...» Но понимал он резолюцию так же, как и император.
С первых же дней Октябрьской революции германский генералитет стал готовить поход на Петербург и Москву с целью восстановить на троне монархию Романовых. В своих мемуарах генерал Гофман рассказал о переговорах по этому поводу с представителями русских контрреволюционных партий кадетов и октябристов. Но сил для выполнения намеченного плана нехватало. На Западном фронте назревали решающие бои, требовавшие сосредоточения всех армий. Вновь назначенный германский канцлер Гертлинг в своей речи в Рейхстаге заявил, что мирные предложения советского правительства приемлемы как основа для начала общих переговоров о мире. Скрепя сердце, военная группа согласилась с этим, тем более что существование советской власти казалось непрочным. «Нечего и говорить, — писал Гинденбург, — что переговоры с русским правительством террора очень мало соответствовали моим политическим убеждениям. Но мы были вынуждены прежде всего заключить договор с существующими властителями Великороссии. Впрочем, тогда там всё так волновалось, что я лично не верил в длительное господство террора».
27 (14) ноября Германия ответила на предложение советской власти согласием начать мирные переговоры.
В тот же день, 27 (14) ноября, Ленин от имени Совнаркома обратился с нотой к правительствам Франции, Великобритании, Италии, США, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии и Китая. Ленин спрашивал их перед лицом всего мира, согласны ли они вместе с советской властью приступить 1 декабря к мирным переговорам или будут продолжать бойню без смысла и цели. «Ответ на эти вопросы, — гласило обращение Совнаркома, — должен быть дан сейчас же, и ответ не на словах, а на деле. Русская армия и русский народ не могут и не хотят больше ждать. 1 декабря мы приступаем к мирным переговорам. Если союзные народы не пришлют своих представителей, мы будем вести с немцами переговоры одни».
Антанта не ответила и на этот призыв.
 | страница назад |
|
страница вперед |  |
 |
Оставьте Ваш комментарий к этой статье и получите доступ к закрытому разделу сайта |
Добавление комментария |