|
У Николая уже созрела мысль не только не брать на себя единолично войны с турками, но, напротив, втянув Англию в общее выступление и сделать из этой войны начало решения вопроса о Турции. Каннинг, инструктируя Веллингтона, предлагал ему выяснить, будет ли царь так же усердно, как его покойный брат, поддерживать принципы Священного союза. Герцог узнал, что Николай считает греков бунтовщиками, и что император всероссийский не может объявить себя покровителем бунтовщиков; но, оставляя греческий вопрос в стороне, он, царь, имеет будто бы с турками свои счеты. Фраза эта возбуждала беспокойство. Когда Веллингтон передал царю предложение о совместном выступлении Англии и России, Николай отделался ничего не значащими словами, ответил герцогу, что это для него ново, что он подумает и пр.
Николай решился на очень смелый шаг. Не говоря ни слова Веллингтону и обдумав свою беседу с ним, царь внезапно послал Турции нечто очень похожее на ультиматум, правда, с довольно большим (шестинедельным) сроком. Царь требовал восстановления автономных учреждений, которые существовали в Дунайских княжествах до 1821 г. и были уничтожены Махмудом II, и возвращения Сербии тех привилегий, которые она должна была иметь по Бухарестскому миру 1812 г., заключенному между Россией и Турцией. Отослав этот ультиматум, Николай заявил Веллингтону, что теперь готов подписать соглашение с Англией. После некоторых колебаний Веллингтон подписал 4 апреля 1826 г. Петербургский протокол, который представлял собой соглашение Англии и России по греческому вопросу. Греция, согласно этому «дипломатическому инструменту», образует особое государство; султан считается его верховным сюзереном; однако Греция должна иметь свое собственное правительство, свои законы и т. д. Чисто внешний вассалитет должен был свестись к ежегодным платежам известной суммы. Россия и Англия обязуются «поддерживать» друг друга при проведении этого плана, в случае если со стороны Турции встретятся препятствия. Каннинг, получив этот Петербургский протокол, увидел, что Николай обошел Веллингтона: не Англия втравила Россию в войну, а Россия втянула в нее Англию; если война будет, — а она будет непременно, потому что Махмуд ни за что не согласится без войны потерять такую территорию, — то в этой войне Англия, согласно протоколу, должна будет принять активное участие.
26 мая Меттерних с большим раздражением и беспокойством узнал о протоколе. Не только греческий вопрос неожиданно стал на очередь грознее, чем когда-либо; случилось и другое: ненавистный Каннинг одержал над Священным союзом самую решительную победу — Россия, по инициативе которой был заключен Священный союз, сама его топчет, идет рука об руку с покровителем «бунтовщиков», Каннингом. К этому присоединились еще два очень беспокойных для Австрии обстоятельства: во-первых, турки, напуганные слухами о соглашении России с Англией, поспешили принять царский ультиматум касательно Дунайских княжеств и Сербии, надеясь этой уступкой как-нибудь отделаться от необходимости дать самостоятельность Греции; во-вторых, Махмуд II как раз летом 1826 г. приступил к жесточайшему усмирению бунта янычар и истреблению этого мятежного войска. Это ослабляло турецкие силы и еще уменьшало шансы успешного сопротивления домогательствам России и Англии. Каннинг знал, что, согласно Петербургскому протоколу, ни Россия, ни Англия не должны делать в случае войны с Турцией никаких территориальных приобретений в свою пользу. Поэтому он не очень противился, когда с французской стороны последовали жалобы на то, что Францию не привлекают к участию в разрешении греческого вопроса. Каннинг заявил французскому послу в Лондоне Полиньяку, что сам он рад бы от души, но Николай не желает третьего участника. Тогда Ла Ферронэ, посол Франции в Петербурге, обратился к Николаю. Царь ему ответил, что лично приветствовал бы участие Франции, но препятствует Каннинг. Участия французов Николай желал еще меньше, чем Каннинг; но когда Каннинг уступил, то сейчас же уступил и царь. Образовалась против Турции могучая коалиция трех держав: России, Англии и Франции. Меттерних должен был окончательно признать свое поражение.
Не только австрийский канцлер негодовал по поводу тяжкого удара, нанесенного Священному союзу. Не очень обрадованы были и крайние реакционеры во всех монархиях Европы. Недоволен был, например, и герцог Веллингтон, сам ставший орудием чужой политики — сначала Каннинга, потом Николая. Ему уже заранее несимпатична была война против турок рука об руку с честолюбивым и опасным молодым самодержцем, который так ловко его обошел, — говорил о греках одно, а сделал другое, и таит еще какие-то сомнительные проекты. Веллингтон был зол не только на Николая, но и на Каннинга. Когда весной 1827 г. первым министром был назначен Каннинг, он предложил Веллингтону любой портфель. Герцог отказался наотрез и не преминул открыто объяснить почему: он не хочет ни содействовать России в разрушении Турции, ни где бы то ни было поддерживать революционеров против их законных правительств. Каннинг обошелся без Веллингтона; он составил кабинет, в котором был фактически хозяином.
Даннинг довел свое историческое дело почти до его завершения. Священный союз — это разбросанные члены туловища, membra disjecta, — с торжеством говорил английский премьер. Россия вместе с Англией стояла за освобождение Греции.
И вдруг 8 августа 1827 г. Каннинг скончался, к полной неожиданности для Англии и Европы. Смерть Каннинга вызвала ликование Меттерниха и Махмуда II. Клевреты Махмуда II громко говорили, что, значит, не забыл аллах своих правоверных, если уничтожил самого страшного их врага.
Впрочем, радость правоверных была преждевременной: дело Каннинга с ним не умерло. Три державы — Россия, Франция и Англия — выступили против Турции и послали свои эскадры в турецкие воды. 20 октября 1827 г. в бухте Наварино турецко-египетский флот был истреблен. Дело греческого освобождения и восточный вопрос в его целом вступили в новую фазу.
 | страница назад |
|
страница вперед |  |
 |
Оставьте Ваш комментарий к этой статье и получите доступ к закрытому разделу сайта |
Добавление комментария |